«Всем жителям планеты Земля!
Это межпланетный захват — теперь, жалкие людишки, власть переходит к лучшей совершенной расе — синекдоханцам!
Почта, телеграф, телефон уже под контролем наших щупалец.
На очереди — важнейшее из искусств! Какое, надеемся, объяснять не нужно. Однако, слово, устное и письменное, тоже забывать нельзя! Поэтому…
Сопротивление бесполезно!
Указом от (…неразборчиво)… доводим до сведения всех, говорящих и пишущих на так называемом русском языке:
1. Запрещается употреблять личные местоимения (далее ЛМ) — на первом этапе эволюции пока только личные.
2. Вместо указанных в пункте 1, так называемых ЛМ, говорящие и пишущие обязаны использовать эвфемизмы.
3. Все литературные произведения подвергнутся цензуре и ЛМ будут запиканы…»
Листовка, напечатанная крупным витиеватым типографским шрифтом, буквы, которого напоминали щупальца осьминога, выпала из трясущихся рук и, мягко кружась, опустилась на поверхность стола.
— Ну, вот видишь, что делается! Это же катастрофа! Как жеж можно такое пережить без… — поэт Графоманчиков сглотнул и покосился на пятую бутылку пива, стоящую на столе. Потом протянул в умоляющем жесте руки к жене.
— Какого анахорета до этих синих… как там…
Пьянь анакрузная! — жена поэта Муза Афанасьевна Графоманчикова грозно нависла над мужем.
Поэт пробормотал что-то неприличное из поэтической терминологии и затих.
— То-то же.
Муза Афанасьевна брезгливо взяла двумя пальцами листовку и понесла к мусорному бачку.
— Икт — раздалось в спину женщине, а вслед послышался мощный храп.
Надо же придумали. Синекдоханцы. Да тут в вино-водочном отделе таких пришельцев через одного. И синие все. А как дыхнут, то другую Галактику увидишь. Лишь бы повод выпить найти. Графоманы… — женщина на секунду задумалась и выпалила — амфимакровые!
Эпистола ассонансная вам в ритурнель!
©chajka