Подбирая слова, ты плетешь свой узор — паутинку,
пропустив через сердце, чтоб стала тонка и легка,
Но паук просто голоден, жизнь, подчиняя инстинкту,
А кого ты задумал опутать гипнозом стиха?
Ты давно позабыл на кого же расставлены сети,
Совершенствуя качество нити, впадая в экстаз.
Ты смешон, паучок, так старался, что сам не заметил,
как запутался в созданном мире, добычею став.
Грациозные фрейлины в пышных, седых париках,
На небесном балу в стиле очень глубокого ретро —
Виртуозно танцуют плывущие вдаль облака,
Менуэт анемичного солнца и бойкого ветра.
Это старая сказка с банальным сюжетом земным:
Солнце льдинкой случайной уколет свой тоненький лучик
И погрузится в сон беспробудно до самой весны,
И оплачут дожди их сиятельства скорбную участь.
Это добрая сказка. Пусть будет тоска и печаль,
Пусть хохочет зима, хлещет плетью деревья нагие —
Надо вытерпеть только декабрь, январь и февраль,
Надо только поверить, что кончится век летаргии.
Уже ушел из группы риска
Для милых девушек и дам
И кувырканию в постели
Как джигитующий казак
Предпочитаю пялить в телик
Подслеповатые глаза
©Азачем Красный спортсмен, или Атлет ал
Джигит-групповод
Я начал жизнь наивно, глупо:
Скача галопом, ждал момент,
Когда сменил детсада группу
На групповушку в уик-энд.
Скакали дни и одалиски,
Но в брак вступить пришла пора,
И я покинул группу риска
Болезни имени пера,
То ли в ухо надуло,
То ли в спину мне взгляд,
То ли Гоголь с Вакулой
На бесенке летят.
Бьется жилка на шее.
Воронья в небе грай.
«Берлиоз, вам левее…
Справа едет трамвай»…
Здесь звучит беспощадно,
Каждодневно, для всех
Сквозь шансон листопада
Тихий, мерзенький смех.
©Ander A
Правое и левое
То ли стукнуло блоком,
То ль виной — конопля,
Только силу пророка
Вдруг почувствовал я.
Ход истории бренной
Исправляю с утра —
То летаю над Веной,
То несусь в Ленинград.
Ты со мною прощался вчера на столетия.
Уходил. Уходил насовсем, навсегда.
Улыбаясь, шутя, распускала по ветру я
Все твои обещанья.
Никак, никогда
Не вернутся они, ни к кому не прикрепятся,
Ни один им маяк не укажет пути.
Ты мне клялся в любви, понимании, верности.
Ты божился и плакал.
Но все ж уходил.
От скрипучего, тихого, меткого выстрела
Оборота ключа умерла моя твердь…
Я смеялась раскатисто, громко, неистово,
Не умея слезу со щеки утереть.
©Сбежавшая
Уходя — уходи
Ты со мною прощался навеки на вечные,
Говорил: саёнара, май бэби, адью.
Уходил, удирал, затухал будто свечка, но
Все торчал на пороге в квартиру мою.
Деревья тщетно всё тянут к богу
Нагие пальцы костлявых рук.
И жизнь не больше, чем просто долька
Под гнётом ханжеских сургучей.
И только клён, как шутник завзятый,
Привет шафранный унынью шлёт.
Свой чуб, весёлым огнём объятый,
Штандартом счастья легко несёт.
©Natalex
Осенний разврат
Осенний город чудит по пьяни —
стыда и срама не оберу:
бордель деревьев к прохожим тянет
нагие пальцы блудливых рук.
Покровы сбросив, стоят березы,
они испорчены на корню —
склоняет к блуду в различных позах
развратных пяток крутое ню.