Оглавление:
Глава четвертая: «Кто-то теряет — кто-то находит…»
Ти Билл сидел в шезлонге у бассейна и пил апельсиновый сок.
Он наслаждался тихим спокойным осенним утром.
Было еще тепло, и завтрак у бассейна приносил только положительные эмоции.
Он заглянул в ноутбук, стоящий тут же на столике и нахмурился.
У желтой интернет — прессы, похоже, не было других тем, кроме его отношений с Присциллой.
Все новостные сайты захлебывались, сообщая о его неожиданно вспыхнувшей страсти к женщине, бывшей еще месяц назад его злейшим врагом, подстраивавшей ему козни и вообще, прожившей три десятка лет в теле актера по имени Прист.
На весь интернет сообщалось о результате обследований, выявивших, что Присцилла полноценная, здоровая женщина во всех отношениях, в том числе и в гормональном. И ее детородная функция соответствует обычной женщине того же возраста.
Далее официальные представители клиники, где ее обследовали, проливали скупую слезу, признавая, что современная наука, увы, бессильна, и придется Присцилле, т.е. Присту доживать свой век в женском теле.
Папарацци следовали за ней по пятам — вот и теперь, Ти Билл глянул на экран, где красовалась фотография Присциллы в темных очках, закутанной в шарф (дурочка, прятать такую красоту), выбрасывающей из окна очередную корзину шикарных красных роз, подаренную им.
Он не отступает никогда, он не какой-нибудь заурядный писака — он Ти Билл!
Надо сказать, что его рейтинг в ЖЖ в связи со всей этой историей достиг высших отметок.
Публика буквально захлебывалась в истерике от его книг. Он получил все возможные и существующие премии.
Ти Билл допил свой сок и довольно улыбнулся, вытащив из кармана надетой на нем хламиды, небольшую коробочку.
Он поглаживал пальцами ее синий бархат и думал.
Ни одна женщина не заводила его так, как Присцилла.
Он постоянно думал о ней, неотступно следовал за ней.
Писатель уже решил — она будет его во что бы то не стало.
Он даже согласен попросить ее руки. А почему бы нет?
Ти Билл открыл коробочку, полюбовался огромным, отбрасывающим радужные блики во все стороны бриллиантом и снова улыбнулся.
Достойный камень для достойной женщины.
Как странно, скандал с выявлением клонов, а затем досадный случай в агентстве так печально, закончившийся для руководителя…
Ти Билл вздохнул.
Конечно, жалко этого пожилого симпатичного господина. Как его там звали? Гоблин, кажется.
А тот хваткий молодой человек, который с ним беседовал, оказался куда расторопнее своего шефа — сумел улизнуть из страны еще до того, как нагрянула полиция.
Иди теперь свищи его.
Хотя, ведь найдут — если объявили в международный розыск — обязательно найдут.
А вот ему, Ти Биллу повезло.
Ведь он нашел женщину своей мечты именно из-за этой роковой для многих ошибки.
Но так всегда.
Кто-то теряет — кто-то находит…
Стоп! — сказал себе писатель.
Отличная фраза, надо записать для будущей книги.
И, не подозревая даже, о многократном плагиате, Ти Билл с упоением занес ее в свой ноутбук.
***
Новенький серебристый электромобиль несся легко по широкому проспекту.
Водитель включил режим «автопилота» на бортовом компьютере.
Во-первых, он опаздывал в офис, и сейчас не было времени заморачиваться самостоятельным вождением, (хотя он любил водить электромобиль сам, не полагаясь целиком на компьютер, как делало большинство).
А во-вторых, нужно было обдумать утренний разговор с женой.
После почти месячного его отсутствия из-за командировки, сегодня, они, наконец, поговорили.
Серьезно и в тоже время тепло.
Сегодня, наконец, он дал согласие обратиться в Центр клонирования и подать заявку на репродуктивную помощь.
Петров поморщился: какое жуткое название, а ведь речь идет о рождении ребенка, его ребенка.
Жене медицина помочь бессильна, и речь может идти только о клонировании, поэтому это будет только его ребенок, и генетически, и даже выносит его другая незнакомая женщина.
Много лет он сопротивлялся этому.
Вначале была надежда, что жену смогут вылечить. Потом он не хотел сам воспитывать ребенка с нелюбимой женщиной.
А сегодня он поставил точку. Он согласился.
Обратной дороги нет, да и не нужно.
Может этот ребенок сможет вылечить его от того кошмара, который он пережил пару месяцев назад.
Петров тряхнул головой, отгоняя от себя болезненные воспоминания, и включил экран мультимедийного центра.
На экране монитора, молодая и симпатичная, диктор новостного канала оживленно о чем — то говорила и жестикулировала.
Петров приглушил звук, чтобы она не мешала ему думать.
Он смотрел в окно на проносящиеся мимо пейзажи осеннего города.
Золотая осень…
Петров любил осень, именно эту раннюю осень с листьями, шуршащими под ногами, как золотистые обертки от конфет.
И ему представлялся маленький человечек, крохотную ручку которого он будет держать крепко в своей руке и поведет его в осенний парк, полный шуршащих листьев.
Как будет подстраиваться под его маленькие шажки, сделанные неуверенно еще ходящими ножками.
Как протянет ему яркий золотистый кленовый лист и встретит удивленный, восторженный детский взгляд…
Вдруг боковым зрением Петров уловил на мониторе знакомое здание, с большими буквами ЖЖ на крыше.
Сердце неприятно сжалось, но он не мог отвести взгляд и пристально смотрел на происходящее на экране.
За спиной молодой дикторши были видны колонны демонстрантов, толпы, несущие какие-то плакаты к зданию корпорации. Он даже заметил несколько ярко-фиолетовых бронированных электромобилей полиции.
— Что это? Что происходит? — и тут вспомнил, что сам выключил звук.
Толпа несла плакаты. На одном он увидел: «Долой интернет-культуру!»
На втором — еще более странная надпись гласила: «ЖЖ — жопа в жопе! Там вам и место!»
Удивленный Петров пытался вспомнить значение этого архаичного слова. Он когда — то знал его, еще во время учебы интересовался историей языка.
Но теперь никак не мог вспомнить.
Наконец, по обрывкам фраз возмущенно жестикулирующей дикторши, он понял, что речь идет о каком-то крупном скандале.
Прямой эфир вдруг неожиданно сменился архивными кадрами и тут Петров похолодел.
Прямо с экрана на него смотрел Гоблин своими стальными глазками.
Тот же кабинет, та же обстановка полоснули по свежей ране лезвием. Но мужчина не в состоянии был отвести глаз от экрана.
К Гоблину подошли полицейские, надели на него наручники и куда — то повели.
Он успел только бросить в камеру растерянный, какой-то жалкий и даже испуганный взгляд.
А голос за кадром жестко и обличающе рассказывал о недозволенных экспериментах на людях с печальным исходом, проводящимися в агентстве, о шантаже и проверке всей картотеки на предмет мошенничества.
Далее выступал генеральный директор корпорации, пряча глаза, оправдываясь, обещая разобраться и наказать виновных.
Потом снова включилась театрально одаренная дикторша и стала рассказывать о том, что корпорация на грани банкротства, и ее акции упали сегодня на рекордное количество пунктов.
Но этого уже Петров не слышал.
Он снова и снова видел перед глазами два синих цилиндра, двух совершенно разных женщин и их взгляд, и слышал твердый, чеканный голос Гоблина.
Петров остановил электромобиль на обочине и вышел. Ему было нечем дышать.
Он опаздывал в офис, но это уже не имело никакого значения.
Он стоял, смотрел на шуршащие под ногами золотисто-красные листья, похожие на конфетные обертки и думал.
Начал накрапывать дождь — холодные капли упали ему на лоб и потекли по лицу.
Тут он словно что-то вспомнил.
Вернулся в машину.
На панели видеофона набрал номер, который безуспешно пытался забыть все эти два месяца и услышал знакомый, любимый, такой долгожданный голос.
— Привет! — сказал он вдруг охрипшим голосом и улыбнулся.
КОНЕЦ